В очередной раз интерес к семейной истории всколыхнула великая дата. Из заветных шкатулок, узелков и альбомов люди достают вещи и фотографии, которым суждено стать реликвиями для многих поколений. Большое видится на расстоянии.
- Сколько себя помню, отец всегда был в работе, даже после пенсии «прихватил» несколько лет – таких свекловодов, каким был Петр Сергеевич Янин, в совхозе «Новобековский» ценили, уважали и, соответственно, загружали по полной. Его общий стаж в поле измеряется не годами, а десятилетиями. Когда уходил на заслуженный отдых, в трудовой книжке «накапало» 52 года! И это был настоящий подвиг, за который простому механизатору вручили высокую правительственную награду – медаль «За трудовую доблесть», - рассказывает дочь Любовь Петровна Саранцева. – Мы, дети, а нас в семье было четверо, гордились своим отцом.
…До войны село Затолокино было большим и густонаселенным. Испокон веку люди здесь жили, любили, женились, рожали детей. Чем больше мужиков в семье, тем выше достаток, ведь один в поле – не воин.
На покос братья Янины вставали плечо к плечу с отцом, на жнивье выходили вместе. И когда пришла беда, за бронь не спрятались. Анатолий погиб в первые месяцы войны сурового, 41-го года. Тимофей вернулся домой инвалидом без ноги. Иван прошагал пол-Европы, пол-земли и на Бранденбургских воротах начертал свою фамилию.
Петр ушел на фронт, едва ему исполнилось девятнадцать лет. Новобранца определили в особый учебный батальон 316 стрелковой дивизии. Служить здесь считалось очень почетным. Красноармейцы из уст в уста передавали слова командующего 4-ой танковой группой генерал-полковника Эриха Гепнера, адресованные фон Боку, что «это дикая дивизия, воюющая в нарушение всех уставов и правил ведения боя. Её солдаты не сдаются в плен, они чрезвычайно фанатичны и не боятся смерти».
Петр Сергеевич был по жизни очень скромным человеком и, как все фронтовики, хлебнувшие лиха, о войне вспоминал редко. Только вот раны на теле не спрячешь. Металл, входя в живую плоть, оставляет шрамы. В январе 42-го на Сталинградском фронте пуля навылет прошила ему правую руку, а в сентябре при освобождении станции Котлубань бойцу серьезно зацепило ногу.
В 1942-43 годах эта станция стала рубежом обороны Сталинграда. Немцы рвались к Волге. Части 316-ой стрелковой дивизии под командованием полковника Зубарева с 27 танковой бригадой 7 танкового корпуса 18 сентября ворвались на разъезд 564 километр. Дружной атакой выбив оттуда противника, двинулись вдоль железной дороги в направлении возвышенности под названием «Большой гребень». Получив приказ, начали наступление на высоту 145.5. Немцы бросили в этот район крупные силы пехоты и 50 танков. Их позиции были расположены в удобной для обороны местности. Передний край проходил по гребням высот, прикрывавших огневые рубежи. С этих высот прекрасно просматривались окрестности, любое выступление наших войск встречало яростное сопротивление…Взятие станции Котлубань обошлось дорогой ценой. После войны в память о погибших, а здесь полегло около трех тысяч человек, установили памятник высотой 68 метров в виде стоящего солдата, который держит в руках каску.
Петр получил тяжелое ранение, раздробленная берцовая кость долго не срасталась и солдата отправили на долечивание в тыл. Воздух Родины – эвакогоспиталь располагался в селе Зубрилово- быстро поднял раненого на ноги, но о возвращении в строй врачи посоветовали Петру забыть.
- Ничего, - думал он, собирая пожитки, - весной в колхозе работы непочатый край. Да и бабы, поди, измаялись, надрываясь в поле. Буду землю пахать, коли отвоевался, хлеб для фронта растить, ведь хороший солдат – это сытый солдат.
Весна 43-го была ранней и дружной. Рабочих рук не хватало. В поле выходили и детки малые, и бабки старые. На 20-летнего парня, хоть и хромого, смотрели с надеждой. У девчонок заблестели глаза, каждой хотелось принарядиться. Война войной, а молодость в крови бушует.
Много насмотрелся он за это время. На войне смерть становилась привычной, чувства притуплялись. Каждый день в полку кого-то снимали с довольствия. Не в бирюльки здесь играли. А деревня изнемогала от неизвестности. Над похоронками голосили всем селом. И чем горше были эти слезы, тем острее осознание, что лег родной человек на далекий погост и накрылся чужой землицей. Смотреть в глаза юным вдовам, примерившим свадебный венец перед самой войной, матерям, потерявшим кормильца, у Петра уже не было сил, каждую неделю ездил в военкомат, просился на фронт и, наконец, в октябре 44-го попал под очередную мобилизацию.
Огрызаясь залпами орудий, военная машина вермахта отступала перед натиском и решимостью советских войск расквитаться с фашизмом за преступления перед человечеством. Армия воевала уже не числом, а умением, и войскам теперь нужно было не «пушечное мясо», а профессионалы. Петра направили в 7-ой танковый полк. Войну наш земляк закончил командиром орудия 69 тяжелого танкового полка, в котором прослужил до ноября 1946 года.
Петр Сергеевич не дожил до тех времен, когда свеклу в его родном совхозе стали выращивать по новым технологиям, без ручного труда, не увидел мощных тракторов, экономящих трудозатраты. Сам-то он в поле от рассвета до заката, без отпусков и выходных. Но даже при таком графике умудрялся выделять «потехе – час». Страстью Янина, которой он заразил и дочку Любашу, была рыбалка.
- Бывало, спать не ложусь, жду, когда отец с работы придет, чтобы сходить с ним на речку. А он перекусит наскоро, возьмет удочки, и отправляемся. По целому ведерку головлей и красноперок приносили мы домой. Меня в такие моменты просто распирало счастье!
И еще одно яркое впечатление врезалось в память дочери. Идет отец с работы, пропахший мазутом и степным ветром, загоревший до черноты, уставший после трудовой смены, и в широких ладонях несет, как великую драгоценность, горсточку земляники – гостинчик детям от кумы-лисы.
- Папины награды – и боевые, и трудовые – наша память о нем, наша гордость за него, - говорит Любовь Петровна, бережно поглаживая холодный металл орденов Красной звезды и Славы. - А теперь эту гордость уже несут по жизни правнуки Петра Сергеевича. У них был героический прадед.
- Сколько себя помню, отец всегда был в работе, даже после пенсии «прихватил» несколько лет – таких свекловодов, каким был Петр Сергеевич Янин, в совхозе «Новобековский» ценили, уважали и, соответственно, загружали по полной. Его общий стаж в поле измеряется не годами, а десятилетиями. Когда уходил на заслуженный отдых, в трудовой книжке «накапало» 52 года! И это был настоящий подвиг, за который простому механизатору вручили высокую правительственную награду – медаль «За трудовую доблесть», - рассказывает дочь Любовь Петровна Саранцева. – Мы, дети, а нас в семье было четверо, гордились своим отцом.
